Гора Бештау имеет свою судьбу.
В скрижали истории ее название попало в результате столкновения грандиозных противоборствующих сил, когда весной 1395 года опустошительным ураганом по Северному Кавказу прошли полчища Тимура. В степном междуречье Куры и Терека он настиг золотоордынского хана Тохтамыша и нанес ему сокрушительное поражение.
Вот как рассказывает об этом «История государства Российского» Н.М.Карамзина: «Между Тереком и Курою близ нынешнего Екатеринограда, произошло славное в Восточных летописях кровопролитие. Потомки Чингисхановы сражались между собою в ужасном остервенении злобы, и гибли тмами. Правое крыло и средина войска Тамерланова замешались; но сей свирепый Герой, рожденный быть счастливым, умел твердостию исторгнуть победу из рук Тохтамышевых: окруженный врагами, изломав копие свое, уже не имея ни одной стрелы в колчане, хладнокровно давал Вождям повеление сломить густые толпы неприятельские».
Тохтамыш бежал на среднюю Волгу в Булгар. Преследуя его, Тимур дошел до русских земель и разорил Елец. На обратном пути он повел свои войска вверх по Кубани к горе Эльбурз (то есть Эльбрус). «Могущественный Тимур со всеми победоносными войсками несколько дней пробыл в Бештаке и окрестностях его», – так повествует об этих событиях средневековья знаменитая «Зафар-Наме» («Книга побед») Шереф-ад-дина Йезди.
В книге Семена Броневского «Новейшие географические и исторические известия о Кавказе», вышедшей в 1823 году, есть сведения о том, что «греки называли сие место Пентаполис». И еще одно указание на древних авторов содержится в книге И. Апухтина «Гора Бештау и ее окрестности» (Пятигорск, 1903): «Описание предгорий Бештау мы находим еще у греческих писателей Птоломея и Агатамара, которые говорят, что предгория Бештау, благодаря чудных пастбищ, славились прекрасною породою лошадей».
Упомянув о «пасмурном Бешту» в Посвящении к «Кавказскому пленнику», Пушкин счел необходимым сделать особое примечание о том, что эта гора «известна в нашей истории». Тут поэт, разумеется, не ошибся: сведения о районе Пятигорья – «земле Пятигорских черкас» встречаются (наряду с названиями Бештов, Бештовы горы, Пять гор) в русских летописях и ряде исторических документов, например, в «Книге Большому чертежу» (1627 год).
Когда союз русских с кабардинцами был закреплен в 1561 году браком Ивана Грозного с дочерью князя Темрюка Идаровича – Кученей, принявшей при крещении имя Марии, то в народе царица получила прозвище Пятигорки. А в 1571 году, отвергая притязания Турции на кабардинские земли, Иван Грозный в грамоте, посланной турецкому султану Селиму, писал: «слуху не было, что черкасы пятигорские твоему царьству прикладны были».
В материалах Посольского приказа за 1718 год сообщается о возможной численности кабардинского войска для совместного с русскими похода на Кубань против крымского хана: «Черкасских и кабардинских войск выходит в поле до 10 тысяч. И ежели б к тем прибавить донских казаков или иных российских войск, столько же 10, а по вышшей мере 15 тысяч, то довольно с теми на Кубань напасть и разорить; и соединитца им надобно у Кумы реки, у места Бестова».
О поселении кабардинцев в районе Пятигорья говорится в одном из указов Коллегии иностранных дел (1732 год): «…По летописцам российским является, что оныя кабардинцы» селились сперва по Тереку («Терку») и «назывались черкасы, или по их языку черкесы, и потом от Терку отошед дня с два езды, поселились по Куме реке в урочище Пятигорском, где пять гор великих; и та земля была тогда российская, и были они все христианского греческого закону. И при державе царя Ивана Васильевича пришли они в вечное подданство России; и несколько лет у оных Пяти гор жили и потому назывались Пятигорские Черкесы».
Кабарда – сердце Северного Кавказа, и здесь не раз сталкивались стратегические интересы Турции и России, о чем свидетельствуют документы российской Коллегии иностранных дел времен Петра и Екатерины. Так, в рескрипте, направленном в 1765 году Н. Паниным и А. Голицыным русскому резиденту в Константинополе Обрескову, сообщалось, что кабардинцы «в древние времена жили при Бештовых горах, лежащих ближе к кубанским местам, нежели нынешние их жилища. Почему в старинных здешних делах и пятигорскими черкесами, по тем же Бештовым горам, которых название значит – пять гор, – назывались». Гора Бештау обозначена и на первых известных русских картах Северного Кавказа. На «Карте Большой и Малой Кабарды», составленной геодезистом Степаном Чичаговым в 1744 году, помечено: «Бештовые горы, из одной течет вода горячая…» Упоминания о пятигорских черкесах не однажды встречается при описании событий XVI века и в «Истории…» Н. М. Карамзина.
Сведения о районе Бештау есть и в турецких исторических источниках. В начале XVIII века кабардинцы отказались платить Крыму унизительную дань детьми, и тогда крымский хан Каплан-Гирей с многочисленным войском предпринял поход в Кабарду. Турецкий историк Рашид сообщает, что кабардинцы, покинув свои жилища около Пиштав (то есть Бештау), удалились в неприступные горы. Об этих событиях повествует и Шора Ногмов в «Истории адыгейского народа». Согласно преданию, кабардинцы ночью погнали на вражеский лагерь триста ослов с зажженными охапками сена. «Ослы ужасным криком своим, – пишет Ногмов, – до того перепугали неприятеля, что он в беспамятстве и смятении стал рубить друг друга; с рассветом же стремительно бросились на них кабардинцы и совершенно их разбили, взяв много пленных и большую добычу».
Маркелов Н.В. Когда Бештау был не больше кочки. — Литературная история Пятигорья. — Ессентуки, 2005.